Дмитрий Иванов (Вайсбеккер)

Дмитрий Иванов

Дмитрий Иванов (Вайсбеккер) родился в 1970 году в Джамбуле (ныне Тараз). После школы и службы в Советской Армии занимался мелким бизнесом. В 1996 году болезнь приковала его к постели на 4 года. После двух клинических смертей писатель начал свои первые литературные шаги в поэзии и прозе. В 2001 году Дмитрий справился с болезнью и начал работать внештатным корреспондентом в городской редакции газеты. Позже он сотрудничал с региональными русскоязычными периодическими изданиями в Таразе. В 2003 году болезнь вернулась, и он перестал писать на 2 года. Он снова преодолел свою болезнь и возобновил работу в качестве журналиста региональной политической газеты “Южный экспресс“. Через месяц он был назначен главным редактором. В том же году он был избран членом исполнительного комитета Конгресса журналистов Казахстана в Жамбылской области. Он работал там до 2009 года. С 2007 по 2009 год он был редактором политической газеты “Город 326“. Возобновившаяся болезнь вынудила его прекратить журналистскую деятельность и сосредоточиться на литературе. Публиковал свои работы в журнале “Простор” и в журнале “Провинциальный интеллектуал“.

Я – русский

У всех прилагательных есть сверхзадача,
Без права удачи и права бессилья:
Я – русский! А это ведь что-то, да значит,
Иначе, зачем прилагаем к России?
За небо над нами – ответственность наша,
За землю под нами запросится с нас же.
Не с тех, кто моложе, не с тех, кто постарше,
Не с тех, кто войною пошёл первым даже.
Всё спросится с русских, и спросится с силы,
С миссии судеб, что мы наделимы,
С богатой и нищей, кормящей России,
И… будем мы все перед всем неделимы.
Кто гибели жаждет, падёт под снегами,
Под белыми-белыми горько заплачет
И будет прощён он Россией и нами…
Я – русский! А это так многое значит.
Обольститель
Я шёл, блуждая сквозь века,
Искал блаженную обитель.
Я твой владыка и слуга,
Твой раб и страсти повелитель.
Тебя я лаской и тоской,
И нежностью своей неволю.
Я твой ненайденный покой.
Я твой целитель вечной боли.
Слепил меня миров обман.
Летел к тебе из звездной дали.
Я рыцарь твой и Дон Жуан,
Твой демон ласки и печали.
Ты на любовь обречена,
Мой чуткий гений и хранитель.
Я твой смиренный сатана,
Я твой тревожный обольститель.
Родительский день

Когда сирень наденет голубое

И в белом вишня встанет под венец,
Приду к тебе поговорить с тобою
О том, как жил я без тебя, отец.
Понять меня, наверное, не сможешь,
Я стал иным, и мир теперь другой:
Он за ошибки взыскивает строже,
И всё сложнее быть самим собой.
Тебя давно ничто не беспокоит,
И полной грудью ты вдыхаешь тишь.
А там, где мы рыбачили весною,
Остался только высохший камыш.
Прости меня, что я бываю редко,
Что жизнь моя – стихи да Интернет,
Что много лет уколы да таблетки…
И костылям никак износа нет.
Но я приду к тебе в страну покоя
И помяну «ста граммами», отец,
Когда сирень наденет голубое
И в белом вишня встанет под венец
Введите текст заголовка
Согнулась Украина под ударом…
Коричневой чумы прочерчен штрих.
Умело бьют и Яценюк, и Ярош,
Исподтишка, под дых её, под дых.
Не так уж много тягнибоков всяких,
Не трудно, если надо, перечесть,
С озлобленностью бешеной собаки
Кусающих всё русское, что есть.
Рецепт простой есть от болезни этой:
Когда они срываются с цепи,
Им в пасти бросить звонкую монету,
А лучше просто взять и усыпить.
Ветеринар имеется отменный,
Не раз он исцелял двадцатый век.
И не спасут их никакие стены,
Когда восстанет русский человек!
Встреча
Боль моя отступила немного,
Но сегодня опять не до сна.
Маяком освещая дорогу,
Накатилась на тополь луна.
Вспомнил я ту далекую встречу,
Когда тополь в ночь сыпал листвой,
Опустив когда руки на плечи,
Ты прощалась печально со мной.
Помню душные липкие ночи,
Одиночество в сонме людей.
И как тополь беду мне пророчил,
Над судьбой колыхаясь моей.
Только мы пережили разлуку,
Всем назло, кто хотел разлучить.
И к луне протянул тополь руку,
Чтобы свет нам поярче включить.
Обыкновенная женщина
Конечно, глупо жить в пустых томленьях:
Завидовать сиамскому коту.
Но он лежит так часто на коленях
У женщины, похожей на мечту.
И невдомёк ему совсем, наверно,
Какою нежной гладится рукой,
Что слышит голос необыкновенный
Обыкновенной женщины какой!
И всё равно, дружок, какой ты масти,
Понять не сможешь ты моих стихий.
Поверь, пушистый, это просто счастье
Примкнуть к коленям, слушая стихи.
Тебе тепло живётся, даже вкусно,
Не зная, что из томика стихов
Она душою извлекает чувства,
Читая вслух про верность и любовь.
И пусть, мурлыка, жизнь пройдёт мгновенно,
Тебе дано под ласковой рукой
Послушать голос необыкновенный
Обыкновенной женщины какой!
Хатынь 21 века
Летают птицы в вышине,
Слышны из окон смех и песни.
Душа же плавится в огне,
В дыму и копоти Одессы.
Им не хотелось умирать,
Они б смогли ещё немало…
Но чья-то будущая мать
Смерть по бутылкам разливала…
Нам не лежать у ваших ног
Нам не лежать у ваших ног.
Рабочий я, студент, учитель,
Я  весь поднявшийся Восток.
Мы не сдадимся. Вы учтите.
Я говорю вам как шахтёр,
Как человек в аду бывавший:
– Вы передернули затвор,
И вы ответите за павших.
Я говорю, вам как мужик,
Как украинец с русским сердцем:
– Мы не потерпим здесь чужих,
Мы зашнуровываем берцы…
Я говорю, как гражданин:
– Вы доживаете минуты.
Над вами чёрный господин.
За нами Русь! За нами Путин!
Скандалы
Крики. Скандалы. И боль не со зла…
Вздорные мысли. Упрёки. И буйства.
Дождь расплескал по дворам зеркала.
Осень. Безлюдье. Попрятались чувства.
Плачут деревья слезами разлуки.
Жёлтые слезы ложатся у ног.
Осень. Безлюдье. Холодные звуки.
Сердце сжимается в черный комок.
Слякоть на улице. Слякоть в душе.
Осень. Безлюдье. Да небо, как сталь…
Дождь на дорогах штампует клише,
Листья вбивая в продрогший асфальт.
Осень. Безлюдье. Оставили силы.
Жизнь обратилась в кошмарные сны.
Что же ты, осень, ко мне зачастила?
Сеешь дождями холодные дни…
А в это время
Жара цепляется за крыши,
И спеет август на ветвях.
И манит он туда мальчишек,
Где вечер дынями пропах.
Клюёт поспевшую малину
Проныра хитрый воробей…
А в это время Украина
Стреляет в женщин и детей